– Простые желания, – констатировал мэтр, – чем примитивнее, тем более стойкие для человека.

– Это вы о чем? – Дрюня с подозрением посмотрел на мага. На миг показалось, что старик прочитал его мысли.

– Насыщение, – улыбнулся тот своей жутковатой улыбкой, – ешь, парень, ешь.

– Мы рады тебя видеть, – впервые подала голос Алли с тех пор, как шут зашел в харчевню.

– И я рад! – пробормотал Дрюня, утыкаясь в сковороду со скворчащей яичницей.

Душой не кривил. Несмотря на изумление и привычный страх, наводимый магистром, действительно был рад встрече. Труппа выкатилась из такого далекого прошлого, о котором если и вспоминалось, то уже с ностальгией. Этакий сквознячок из молодости, свежий и дразнящий, как… подобный омуту взгляд несостоявшейся эльфийки Аллилуиэль, Аркаеш ее побери!

Несмотря на царивший в душе раздрай, Дрюня отметил и вкус бекона (не пережаренный, хотя и жирноватый), и свежесть зелени в омлете, и мягкость хлеба, и янтарность поданного к морсу меда. Заведение явно заслуживало добрых улыбок, а его хозяин – теплых объятий и полновесных монет посетителей!

После завтрака артисты вышли на улицу, и тут Дрюня увидел… их фургон. Тот стоял за домом, поэтому шут не разглядел его, подходя к харчевне.

Сердце сжалось.

Забилось сильнее…

Проклятье! Молодость посылает приветы, от которых у уверенных в себе мужчин среднего возраста пересыхает в глотке.

Краски не поблекли. Колеса по-прежнему были крепки и ровны. Сколько ночей Дрюня пролежал на крыше, глядя в небо и с тоской прислушиваясь к шорохам изнутри, где, как ему казалось, Алли со страстью отдавалась тому единственному мужчине, которого любила. И ни разу не слышал ни звука!

– Если вам понадобится какая-нибудь помощь, обращайтесь, – отчего-то смутившись, сказал шут, – во дворце меня каждая собака знает.

Молодой парнишка, за весь завтрак так и не открывший рта, смотрел на него с восхищением.

– Если тебе понадобится помощь, зови, – впервые улыбнулся Иживолис. – А теперь иди прочь!

И Дрюня пошел прочь. Спиной ощущая насмешливый взгляд мэтра, задумчивый – Гентукки, восхищенный – парнишки-ученика, и полный обещаний блаженства – Алли.

Если и есть на земле грех в чистом виде, имя ему – женщина.

* * *

Почки лопнули на следующее утро, и Вишенрог вмиг покрылся дымкой юной зелени, наполнился восхитительными запахами древесных соков и влажной земли. Во дворце случился ранний ажиотаж, больше похожий на панику. Фрейлины носились по коридорам с платьями дам, пошитыми специально к этому случаю. Мастер Артазель, ругаясь так, что уши вяли у всех присутствующих в радиусе нескольких сотен метров, заканчивал срочные заказы. В одном из внутренних дворов раздавали кожаные фартуки, тяпки и грабельки, а в это время в черту городских стен въезжали крестьянские телеги, заставленные ящиками с растениями. Их хозяева явно собирались «в мыле» и сейчас выглядели ошарашенными, но поскольку за рассаду платил магистрат, и платил неплохо, изо всех сил спешили успеть на так неожиданно объявленный капризной природой день украшения столицы.

Принцесса Бруни, бывшая на ногах с пяти утра, успела накормить завтраком и отправить в кабинет мужа и навестить Ее Высочество Оридану, которая не могла налюбоваться на сшитое для нее мэтром Артазелем одеяние в стиле «прекрасная садовница». Несмотря на явный перебор с кружевами, так любимыми гаракенками, платье нежного оттенка восхода над тикрейской гаванью Оридане необычайно шло, подчеркивая ее худенькую, но статную фигурку, приятный смуглый цвет кожи и загадочную темноту похожих на маслины глаз. Санику Дорошу сшили ошейник того же цвета, дополнительно украшенный желтыми лентами, который оборотень вначале облаял, затем обрычал, а теперь умудрялся снимать и прятать в потайных местах покоев принцессы. Две молоденькие горничные и одна фрейлина, красные и взмокшие, бегали за непоседой, отыскивая «заначку», и водружали ошейник обратно, чтобы через несколько минут снова отправиться на поиски.

– Вы готовы, Ваше Высочество? – спросила Бруни, наблюдая Оридану у зеркала, Саника – в бегах, ошейник – в немилости, а горничных и фрейлин – в мыле.

Доволен был только поросенок Коля. Радостно похрюкивая, он стучал копытцами то за оборотнем, то за девушками, поддевал и с наслаждением подкидывал раскиданные по полу предметы дамского туалета.

– О! Я готова садить все, что расти! – Оридана наклонилась и ловко поймала проносящегося мимо щена. – А еще я мечтать о грабелях! Мои цветы быть самые красивые!

– Конечно, – улыбнулась Бруни, – идемте.

Однако быстро покинуть дворец не удалось. Сначала ловили вырвавшегося на свободу Колю, с победоносным хрюканьем пронесшегося по коридорам дворца и снесшего герцога Ориша, ожидающего племянницу за дверями ее покоев, два канделябра, троих придворных и пять рыцарских доспехов, собранных для украшения рекреаций. Затем Оридана увидела раздаваемые всем желающим кожаные фартуки и захотела такой же. Подобрать подходящий для хрупкой гаракенки размер оказалось непросто. А после ловили по двору Саника и снова надевали на него ошейник с лентами…

Когда наконец Их Высочества вместе со свитами покинули стены замка, солнце стояло в зените.

Казалось, Вишенрог улыбается. Шутки и оживленные разговоры слышались то тут, то там. Горожане с наслаждением возились в земле, прикапывая рассаду на подготовленные городскими садовниками газоны и лужайки. От криков лоточников, разносящих горячие хлебцы с пряностями, сладкие, одурительно пахнущие булочки, молоко, морс и вино, воздух звенел не хуже, чем от птичьих трелей. За продавцами стайками бегали дети, за детьми – собаки. Городские коты дружно удалились на крыши и, развалившись на солнышке, наблюдали сверху за суматохой с ленивым прищуром, присущим богам.

Их Высочества неспешно догуляли до выделенного королевской семье нового сквера неподалеку от Золотой башни. Он был разбит на месте нескольких снесенных старых домов, чей внешний вид город посчитал не соответствующим респектабельному кварталу. Бруни помнила эти здания – крепкие и грубоватые, как гномы, но с той неуловимой долей пряности, что дает лишь возраст, – и жалела их, как жалела в свое время дом Григо Турмалина, который тоже попал бы под снос, если б не ее идея превратить его в трактир «У старого друга».

Начало новому скверу было положено на небольшой площади, образовавшейся на месте снесенного вместе с домами рынка. Посередине, на лужайке, вовсю кипела работа. К своему удивлению, Бруни узнала в одном из «землекопов» Его Величество Редьярда. Король с энтузиазмом крота рыл ямы, выливал туда по полведра воды, а Его Великолепие Дрюня – нынче в зеленом, белом и желтом, то есть в цветах весны, – подскакивая, засовывал в ямы саженцы и забрасывал их корни землей.

Заприметив невесток, Редьярд заулыбался и замахал рукой, приглашая их присоединиться.

– Хорошо-то как на воздухе! – прогудел он, когда принцессы подошли. – Эх, сейчас бы поле вспахал, а не это недоразумение!